Местом суда в древности были княжеский двор и торг, и это означает, что был суд и княжеский, но был суд и народный – вечевой, и, вероятно, постановления «Русской Правды», имеющие главным образом в виду соблюдение княжеских интересов, не обнимали всего вечевого суда, который придерживался давних обычаев и соображений, внушенных данными случаями. Доказательствами на суде служили показания свидетелей, присяга и, наконец, испытание водой и железом; но когда было введено последнее – мы не знаем.
Золотая диадема с изображением деисусного чина. Киев. XII в.
Эпоха Владимира Мономаха была временем расцвета состояния художественной и литературной деятельности на Руси. В Киеве и в других городах воздвигались новые каменные церкви, украшенные живописью: так, при Святополке построен был в Киеве Михайловский Златоверхий монастырь, стены которого существуют до сих пор, а близ Киева – Выдубицкий монастырь на месте, где был загородный двор Всеволода; кроме того, Владимир перед смертью построил прекрасную церковь на Альте, на том месте, где был убит Борис. К этому же времени относится составление нашей первоначальной летописи. Игумен Сильвестр (около 1115 года) соединил в один свод уже прежде существовавшие отрывки и, вероятно, сам прибавил к ним сказания о событиях, которых был свидетелем. В числе вошедших в его свод сочинений были и писания летописца Печерского монастыря Нестора, отчего весь летописный свод Сильвестра носил потом в ученом мире название «Несторовой летописи», хотя и неправильно, потому что далеко не все в ней написал Нестор, и притом не все могло быть написано одним только человеком. Из нашей первоначальной летописи видно, что русские грамотные люди могли читать на своем языке Ветхий Завет и жития разных святых. Тогда же по образцу византийских жизнеописателей стали составлять жития русских людей, которых уважали за святость жизни и смерти. От современника Мономаха, киевского митрополита Никифора, родом грека, остались одно Слово и три Послания: из них два обращены к Владимиру Мономаху, одно из которых – обличительное против латин. Тогда уже окончательно образовалось разделение церквей; вражда господствовала между писателями той и другой церквей, и греки старались привить русским свою ненависть и злобу к Западной церкви. Другой современник Мономаха, игумен Даниил, совершил путешествие в Иерусалим и составил описание этого путешествия. Несомненно, кроме оригинальных и переводных произведений собственно религиозной литературы тогда на Руси была еще поэтическая самобытная литература, носившая на себе более или менее отпечаток старинного язычества. В случайно уцелевшем поэтическом памятнике конца XII века «Слово о полку Игореве» упоминается о певце Бояне, который прославлял события старины и между прочим события XI века; по некоторым признакам можно предположить, что Боян воспевал также подвиги Мономаха против половцев. Этот Боян был так уважаем, что потомки прозвали его «Соловьем старого времени». Сам Мономах написал «Поучение своим детям», или так называемую Духовную.
Мономах скончался близ Переяславля, у любимой церкви, построенной на Альте, 19 мая 1125 года, семидесяти двух лет от роду. Тело его привезли в Киев. Сыновья и бояре понесли его к церкви Св. Софии, где он и был погребен. Мономах оставил о себе память лучшего из князей.
Ф. Г. Солнцев. Великий князь Андрей Боголюбский.
Шлем XII в.
Во второй половине XII века русской истории появляются зародыши того хода событий, который развился и установился уже под влиянием татарского завоевания. Наш древний летописец, перечисляя ветви славянорусского племени, указывает на полян, древлян, северян и т. д., но уже говоря по преданиям о событиях IX и X веков, причисляет к системе русского мира Мерю, страну, населенную финским племенем того же имени, занимавшую пространство в нынешних губерниях Владимирской, Ярославской, Костромской и отчасти Московской и Тверской, относя наравне с этим народом соплеменные и соседние ему племена: Мурому на юг от Мери и Весь на севере от той же Мери по течению Шексны и около Белоозера. Уже в незапамятные времена славянские поселенцы проникали в страны этих народов и селились там, как это показывают славянские названия города Ростова в земле Мери и Белоозера в земле Веси. Нам, к сожалению, неизвестен ход славянской колонизации в этих землях; несомненно, что с принятием христианства она усиливалась, возникали города с русскими жителями, а самые туземцы, принимая христианство, утрачивали вместе с язычеством свою народность и постепенно сливались с русскими, некоторые же покидали свое прежнее отечество и убегали далее к востоку. Раскопки могил, произведенные графом Уваровым в земле Мери, показывают, что язычество и древняя народность уже угасали в XII веке, по крайней мере позднейшие могилы с признаками мерянской народности могут быть отнесены к этому периоду. По письменным памятникам, в XII столетии мы встречаем в этих местах значительное количество городов, без сомнения, русских: Ростов, Суздаль, Переяславль-Залесский, Дмитров, Углич, Зубцов, Мологу, Юрьев, Владимир, Москву, Ярославль, Тверь, Галич-Мерьский, Городец и др. Беспокойства в Южной Руси побуждали ее тамошних жителей переселяться в эту страну. Народ Меря стоял на низкой степени образованности, не составлял самобытного политического тела и притом не был воинственным, как показывает скудость оружия в его могилах; оттого-то он легко подчинился власти и влиянию русских. В этом крае, колонизованном пришельцами из разных славяно-русских земель, образовалась новая ветвь славяно-русской народности, положившая начало великорусскому народу; ветвь эта в течение последующей истории охватила все другие народные ветви в Русской земле, поглотила многие из них совершенно и слила с собой, а другие ветви подчинила своему влиянию. Недостаток сведений о ходе русской колонизации в этом крае составляет важнейший, ничем не заменимый пробел в нашей истории. Юрий Суздальский хотел утвердиться в Киеве, потому что, по-видимому, тяготился пребыванием в восточной стране; но если мы вникнем в смысл событий того времени, то увидим, что уже тогда вместе с этим соединялось стремление русских жителей Суздальской земли властвовать в Киеве. Это видно из того, что Юрий, овладев Киевом, держался в нем с помощью пришедших с ним суздальцев. Киевляне смотрели на княжение Юрия как на чуждое господство, а потому после смерти Юрия, в 1157 году, перебили всех суздальцев, которым Юрий поверил управление края. Впоследствии сын Юрия Андрей не думал уже переселяться в Киев, а хотел, оставаясь в Суздальской земле, властвовать над Киевом и прочими русскими землями таким образом, чтобы Суздальская земля приобрела то значение первенствующей земли, какое было прежде за Киевом. С Андрея начинают обозначаться яркими чертами самобытность Суздальско-Ростовской земли и вместе с тем стремление к первенству в русском мире. В эту эпоху выступил в первый раз на историческое поприще народ великорусский. Андрей был первый великорусский князь; он своей деятельностью положил начало и показал образец своим потомкам; последним, при благоприятных обстоятельствах, предстояло совершить то, что намечено было их прародителем.