Русская история в жизнеописаниях ее главнейших дея - Страница 111

111

С. И. Васильковский. Богдан Хмельницкий.

Война 1654 года шла так успешно, как ни одна из прежде бывших войн с Польшей и Литвой; однако благодушная натура Алексея Михайловича неприятно сталкивалась с обычным лукавством, свойственным московскому характеру окружавших его лиц. Сам царь сознавал это и писал Трубецкому: «С нами едут не единодушием, наипаче двоедушием как есть оболока: овогда благопотребным воздухом и благонадежным и уповательным явятся, овогда паче же зноем и яростью и ненастьем всяким злохитренным обычаем московским явятся… Мне уже Бог свидетель, каково ставится двоедушие, того отнюдь упования нет… все врознь, а сверх того сами знаете обычаи их». Но более всего смущало царя то, что пока он находился в войске, осенью распространилась по Московскому государству страшная зараза. Царица с детьми бежала из Москвы в Калязин монастырь. В Москве была огромная смертность. Болезнь уничтожила большую часть жителей во многих городах. Люди от страха разбегались куда попало, а кто-то, пользуясь общим переполохом, пустился на воровство и грабеж. Бедствия этим не закончились. Зараза появлялась и в следующие два года; правительство приказывало устраивать на дорогах заставы с тем, чтобы не пропускать уезжавших из зараженных мест, но это мало помогало, так как всякого пропускали на веру, хотя за обман положена была в этом случае смертная казнь, равно как и за общение с зачумленными. После смерти зачумленных сжигали их платье и постели; дворы, где случалась смерть, оставляли на морозе, а через две недели велели топить можжевельником и полынью, считая, что этим разгоняется зараза.

Война продолжалась успешно и в следующие годы. Польше, по-видимому, приходил конец. Вся Литва покорилась царю; Алексей Михайлович титуловался великим князем литовским; непрошеный союзник шведский король Карл Густав завоевал все коронные польские земли. Вековая распря Руси с Польшей тогда разрешалась.

Польшу можно было спасти, только перессорив ее врагов между собой и склонив одного из них к примирению с поляками. За это дело взялась Австрия, которая как католическая держава вовсе не хотела, чтобы католическая Польша оказалась добычей протестантов и схизматиков.

Воевода Василий Шереметев. Гравюра XVII в.

Э. Э. Лисснер. Медный бунт.

В то время, когда Алексей Михайлович считал себя полным обладателем Литвы и титуловался великим князем литовским, гетман литовский Януш Радзивилл отдался шведскому королю в подданство, а шведский король обещал возвратить ему и другим панам литовским их владения, уже занятые московскими войсками. Это сочтено было за попытку отнять у русских их достояние, приобретенное оружием, за покушение, которое могло, как тогда казалось, повториться и в будущем. Кроме того, шведский полководец Делагарди, призывая литовцев к подданству шведскому королю, отзывался неуважительно о царе. В конце 1655 года в Москву приехал императорский посланник Алегретти, человек очень ловкий, родом рагузский славянин, знавший по-русски, прибыл, по-видимому, с придуманной заранее целью произвести раздор между Россией и Швецией.

В то время, в ноябре, царь возвратился из похода. Его въезд в Москву и на этот раз послужил поводом к торжеству. Патриарх в сопровождении двух гостей, александрийского и антиохийского патриархов, с собором духовенства со множеством образов встречали царя, который шел пешком по городу в собольей шубе, с белой покрышкой без шапки, с одной стороны сопровождаемый сибирским царевичем, а с другой – боярином Ртищевым; перед ним шествовало множество юношей, которые держали в руках листы бумаги и пели. Так государь при колокольном звоне и выстрелах из пушек, отнятых у неприятеля, достиг Лобного места и приказал спросить весь мир о здоровье. Вся густая толпа народа закричала «многие лета» государю и поверглась на землю.

В эти-то дни царского торжества ловкий императорский посланник по действовал на бояр и раздражил их против Швеции. Он представлял, что шведский король уже и тем показал свое нерасположение к царю, что напал на поляков в то время, когда царь воевал с ними. Алегретти вооружал русских бояр и против Хмельницкого, намекал, что рано или поздно Хмельницкий изменит и отдастся Швеции, потому что и теперь уже находится в приязни со шведским королем. От имени своего государя Алегретти предлагал посредничество в примирении с Польшей и вместе с тем замечал, что папа, цезарь, французский и испанский короли и все государи католической веры вступятся за единоверную Польшу, если придется спасать ее существование. Представившись государю 15 декабря, Алегретти среди прочих даров поднес ему миро Святого Чудотворца Николая.

Наущения и советы Алегретти оказали действие: окольничий Хитров и думный дьяк Алмаз Иванов в переговорах с приехавшим польским послом Петром Галинским дали обязательство из уважения к просьбе императора Фердинанда прекратить войну с Польшей, назначить съезд для мирных переговоров и объявить войну Швеции, если шведский король будет нарушать мирный договор. Шведский посол Густав Бельке с товарищами с конца 1655 по 1656 год жил в Москве безвыездно, стараясь устранить недоразумения; но бояре со своей стороны придирались к нему всеми способами с явным намерением довести дело до войны, упрекали короля за принятие литовских городов, доставшихся царю, за сношения с казаками будто с целью отвлечь их от царя и привлечь в подданство Швеции и пр. В мае 1656 года в Москве стали умышленно стеснять шведское посольство и держать как в плену; наконец 17-числа объявили, что мирное докончание нарушено со шведской стороны. Царя Алексея Михайловича более всего расположило к войне со Швецией то, что и патриарх Никон был за эту войну из вражды к протестантству.

111