Русская история в жизнеописаниях ее главнейших дея - Страница 112

112

А. Д. Литовченко. Царь Алексей Михайлович и Никон, архиепископ Новгородский, у гроба чудотворца Филиппа, митрополита Московского.

Война со Швецией началась удачно в Ливонии; русские взяли Динабург и переименовали его в Борисоглебов; взяли Кокенгаузен и переименовали его в Царевичев-Димитриев; взяли, наконец, Дерпт, но не могли взять Риги, потерпели поражение и после двухмесячной осады, при которой находился сам царь, удалились из Ливонии. Между тем в Вильне еще с июня начались переговоры с Польшей. Московские политики думали, что теперь путем переговоров можно с Польшей сделать все, что угодно; от царского имени велено было разослать по Литве грамоту о собрании сеймиков, на которых при рассуждении о делах иметь в виду, что царь не уступит Великого княжества Литовского, и стараться непременно, чтобы после Яна Казимира избран был польским королем московский государь или его сын. С такими требованиями явились на виленский съезд московские послы – князь Никита Иванович Одоевский с товарищами. Цезарский посланник Алегретти был на этом съезде в качестве посредника и оказался совершенно на стороне Польши; он отклонял поляков от избрания царя. Поляки со своей стороны стали смелее, когда увидели, что их враги поссорились между собой. Наконец в октябре виленская комиссия постановила договор, по которому поляки обещали добровольно избрать Алексея Михайловича на польский престол, а царь обещал возвратить земли, отлученные от Речи Посполитой, кроме тех, что прежде принадлежали московским государям. Ничто не могло быть неразумнее этого договора: Московское государство разом лишало себя того, что уже было в его руках. Поляки никогда искренно не думали избирать московского государя на свой престол: московский государь и шведский король перестали быть им страшны в той мере, как прежде; вдобавок виленский договор произвел разлад между Москвой и Малороссией. Сам Хмельницкий, хотя не отпал совершенно от царя, но был так сильно огорчен и раздражен, что от огорчения умер. В Малороссии распространилось недоверие к московскому правительству. Виленский договор не мог иметь силы: прежде чем он был утвержден сеймом, поляки умышленно тянули окончание этого дела, пока наконец в сентябре 1659 года преемник Хмельницкого Выговский заключил договор с Польшей в ущерб Москве. Надеясь теперь снова прибрать казаков к рукам, поляки перестали уже манить московского царя лестными обещаниями. Комиссары с обеих сторон снова съехались в Вильне, толковали о мире, но соглашались мириться с Москвой не иначе, как только на основании Поляновского договора, и в то же время польские войска предприняли неприятельские действия против русских.

Патриарх Никон. Парсуна XVII в.

В литовских областях эта война началась неудачно для поляков. Князь Юрий Долгорукий победил и взял литовского гетмана Гонсевского. Затем и в Малороссии дела пошли не «на корысть полякам». Выговскому хотя и удалось было при помощи крымцев разбить московское войско под Конотопом, но народ малорусский не разделял планов Выговского и его соумышленников, прогнал Выговского и избрал нового гетмана Юрия Хмельницкого на условиях повиновения московскому государю. Это произошло в 1659 году, но с 1660 года начались несчастья для Московского государства с двух сторон. В Литве московский военачальник князь Иван Хованский 18 июня был разбит наголову, потерял весь обоз и множество пленных. Литовские города, находившиеся уже в руках московских воевод, один за другим сдавались королю. Сам Ян Казимир осадил Вильну; тамошний царский воевода князь Данило Мышецкий решил лучше погибнуть, чем сдаться, но был выдан своими и казнен королем за жестокости, как повествуют поляки. Еще хуже шли дела в Малороссии: в октябре боярин Василий Борисович Шереметев был разбит, взят в плен поляками и изменнически отдан татарам. Современники поляки заявляли, что если бы тогда в польском войске была дисциплина и если бы поляки вообще действовали дружно, то не только отняли бы все завоеванное русскими, но покорили бы саму Москву.

А. Д. Кившенко. Начало раскола. Патриарх Никон представляет на Соборе новоисправленные служебные книги в 1654 г.

Нелепая война со Швецией приостановилась еще в 1657 году. Сам Карл Густав через своих послов, задержанных в Москве перед объявлением войны, предлагал Алексею Михайловичу мир и соглашался титуловать его великим князем литовским, волынским и подольским. Московское правительство приостановило военные действия против шведов, но не вступало в переговоры с ними до весны 1658 года; наконец оно назначило для этой цели боярина князя Ивана Прозоровского и думного дворянина Афанасия Лаврентьевича Ордина-Нащокина. Последний был официально товарищем Прозоровского, но пользовался особым доверием государя. Царь поручал ему лично вести все дело и сообщаться с ним секретно через приказ Тайных дел. Русские послы больше двух лет тянули дело. Они то спорили со шведскими послами о месте переговоров, то ссорились между собой. Нащокина не терпели ни его главный товарищ Прозоровский, ни воевода Хованский, которому надлежало с войском охранять посольский съезд; шведы также не любили Нащокина, потому что не надеялись на его уступчивость и считали его приверженцем поляков. Между тем шведский король Карл Густав умер, а его преемник король Карл XI в мае 1660 года поспешил заключить в Оливе мир с Польшей, по которому Польша уступила Швеции Ливонию. Понятно, что после того шведы стали неуступчивее, а военные дела Москвы с Польшей пошли как нельзя хуже для первой. Нащокин по царской милости уже не занимал второстепенного места в посольстве, а получил звания великого посла и начального воеводы. Он, однако, уклонился от дела, которое не могло быть окончено с пользой для государства, и боярин князь Иван Прозоровский, назначенный вновь главным послом, заключил в июне 1661 года вечный мир в Кардиссе (между Дерптом и Ревелем), по которому уступил Швеции взятые Московским государством города в Ливонии; затем отношения между Москвой и Швецией возвратились к условиям Столбовского мира.

112